27 марта исполняется годовщина со дня кончины журналиста, писателя, общественного деятеля, почетного гражданина города Вязьмы Валерия Ефимовича Рудницкого. Железнодорожник, генеральный директор объединения «Стройконструкция», затем много лет работал в Вяземском горисполкоме, возглавлял администрацию Вяземского района. Переехал в Смоленск, стал работать в комитете по средствам массовой информации и полиграфии администрации Смоленской области. Стал членом Союза журналистов России, был заместителем председателя. Входил в общественную палату Смоленской области, возглавлял издательство «Смоленской городской типографии».
Всю свою жизнь он писал стихи. Был членом союза писателей и союза журналистов России, лауреатом литературных премий имени М.В.Исаковского, А.Т.Твардовского, А.С.Пушкина.
Валерий Рудницкий оставил после себя богатое творческое наследие: более двадцати поэтических сборников, самые известные из которых «Осенние клавиши», «Наваждение», «Не суди», «Просто октябрь», «Меня не лечит время», а также многочисленные публикации в различных альманахах и журналах. На его стихи написано более 150 песен и романсов.
Разносторонний, с тонким журналистским чутьем, оригинальным чувством юмора — таким он запомнился. Его мудрые советы, замечания, пожелания на наших журналистских встречах, которые он практиковал, неизменно были точны, корректны и очень полезны. Он помог нам избежать многих ошибок.
Для холмжирковцев Валерий Ефимович тоже не был чужим человеком — строил Игоревскую, завод, затем бывал здесь с творческими встречами. На празднике, посвященном 300-летию поселка Холм-Жирковский, звучали даже его частушки, которые он написал специально к юбилею.
Царствия небесного Вам, Валерий Ефимович.
Память не стареет
Совсем недавно кончилась война.
Я похоронку сам прочел впервые.
Не просто справка, а судьба она,
Прорезавшая годы фронтовые.
Жестокий сон — пять огненных колец,
Переживаю с каждым годом снова.
Ни разу в жизни не сказал: «Отец» —
Большой войной украденное слово.
Моим друзьям обид не перечесть,
Мы все решали без советов, сами.
И без отцов затронутую честь
Своими защищали кулаками.
И рано научились понимать
Беду страны и горе человека.
Уставшая, заплаканная мать —
Жена лишь год, вдова — почти полвека.
Для будущего память нам дана.
Года бегут быстрее и быстрее.
Давным-давно закончилась война.
Стареют люди. Память не стареет.
Поле памяти
Над деревней тишина, пахнет росами,
Розовеет в вышине лист березовый.
Спать тревога не дает, память давняя,
На свидание зовет поле дальнее.
Поле памяти моей, поле памяти.
Череда далеких дней в белой замети.
От беды твоей виски стали снежными,
Память горькая моя, память нежная.
Золотая шепчет рожь слово тихое,
Хоть своя земля кругом, было лихо им.
Только солнце никогда не подарится.
Спят ребята вечным сном
и не старятся.
Спят ребята в тишине под ракитою,
Доброй памятью людской не забытые.
Дорогой ценой за жизнь нашу плачено.
Утро доброе встает, что же плачу я?
Смоленская дорога
А нужно мне совсем немного, —
Виной характер иль года, —
Зовет смоленская дорога,
Как путеводная звезда.
Спешит равниной недалечко,
Сквозь звоны птичьих голосов,
Перемахнув мосточком речку,
Звенящую в тени лесов.
Успокоенье и отрада —
Речушки выгнутый калач,
В холмах разбросанное стадо,
Всполошенный машиной грач.
До боли радостны и близки
Весной взбеленные сады.
И обелиски, обелиски —
Огни негаснущей беды.
До мирного родного крова
Дошла проклятая война,
Жила деревня Пекарево —
Остались в камне имена.
И нет предела, нет порога,
Кругом родимые края.
Смоленщина — моя дорога,
Моя тревожная судьба.
Капля внимания
Так судьбою, наверно, обещано
(Много смеха и много слез) —
Молодая, красивая женщина
Мне в любви объяснялась всерьез.
Только я все молчал растерянно,
С ней я не был ни нежен, ни мил;
Той любви, что неделей измерена,
Твердо верил — не заслужил.
Как-то утром под плеск березовый
(Как теперь себя не корить?)
Подарил ей букетик розовый, —
Просто очень хотел подарить.
И однажды зарей сиреневой
Побродили у мокрых скал;
И, забыв о делах и времени,
Я стихи ей свои читал.
