Блокада Ленинграда во время Великой Отечественной войны началась 8 сентября 1941 года. Никто тогда ещё не знал, что в этот день Ленинград уходил в бессмертие.
Среди тысяч молодых людей, учившихся в город на Неве, была и студентка Евдокия Андронникова. В 1938 году она окончила Холмовскую школу и уехала в любимый Ленинград. Учеба, новые впечатления, друзья.
О войне Евдокия Антоновна рассказывала так: «В конце мая 1941 года нас, студентов Государственного института физической культуры имени Лесгафта, вывезли в местечко Кавголово. Здесь нас готовили к Всесоюзному физкультурному параду на Красной площади в Москве. Но когда началась война, мы возвратились в Ленинград. Нас обучали, как пользоваться противогазом, тушению бомб, а потом и всему военному делу: стрельбе и знанию винтовки, владению холодным оружием, рукопашному бою и медслужбе.
В начале войны юношей мобилизовали, они попали в партизанские отряды, воевали под Москвой в лыжных отрядах. Из них единицы вернулись с войны.
Лишь девушки оставались в институте да несколько парней — по болезни. Мы обучались на курсах медсестёр, и при этом сами учили рукопашному бою ополченцев. Наша группа из трёх девушек работала с ополченцами на стадионе Кировского завода. Уже город был в окружении, горели Бадаевские склады, ночью постоянные бомбёжки, а днём беспрерывные обстрелы.
В ноябре 1941 года у нас были госэкзамены, но только по основным предметам и рукопашному бою. А после экзаменов был выпускной. Угощение — две конфетки и две галетки, бутылка «Рислинга» на 20 человек. Но за это у нас у всех вырезали талоны.
Вместо веселья все расплакались, вместе с нами плакали и наши преподаватели-профессора. Была и музыка, но не было веселья, а за окном рвались снаряды, но мы, уже привыкшие к бесконечному грохоту, даже не обращали внимания, словно все чувства притупились. А потом оказалось, что фугасная бомба упала почти что во дворе института.
Работы не было, мы жили в общежитии, а институт поддерживал, как мог.
Иногда вечером ребята приносили нам по кусочку дуранды — жмыха, который нельзя было раскусить, так этот маленький кусочек сосали и грызли почти целый вечер. Я до сих пор помню эту дуранду, её вкус и запах. В декабре нас вызвали в деканат и предложили распределить по госпиталям. Так я стала работать в эвакогоспитале №72.
Войдя в здание госпиталя, на первом этаже, в вестибюле, каждое утро мы видели штабеля трупов — бойцов, умерших за ночь. Входя в палату, я видела сплошной иней, это раненые солдаты лежали под одеялами, а одеяла были покрыты снегом. Они не требовали помощи, а просили только кусочек хлеба.
…По улицам шли люди, но это были тени людей, еле волочивших ноги, а на Неве, у проруби стояли с котелками, бидончиками очереди этих же теней, за водой. Люди падали на ходу, кто-то прислонялся к стене и умирал, но никто уже не обращал внимания. Машины собирали по улицам трупы и отвозили на кладбище.
Когда открылась дорога по Ладоге, наш институт засобирался в эвакуацию, в Нальчик. Нам тоже предложили ехать с ними.
Я получила письмо от сестры, эвакуированной из Вязьмы с дорожным участком в Пензенскую область, и решила ехать к ней. По Ладоге нас везли в грузовых машинах, наш эшелон проскочил удачно, а за нами машину разбомбило. На другом берегу мы увидели нормальных улыбающихся людей, бегающих собак. Мы оцепенели в недоумении, словно попали в другой мир. В Ряжске я сошла с поезда и добралась до сестры. Она меня не узнала».
После войны Евдокия Антоновна Демещенко вернулась в Холм-Жирковский район. Стала учителем физкультуры в Холмовской средней школе, проработав здесь почти тридцать лет. О ней с любовью вспоминают все, кто ее знал.
Людмила Петровна Купцова:
— Евдокия Антоновна была человеком образованным, с врождённым чувством такта. Кроме этого, от неё веяло чем-то материнским, женским, мягким и добрым. И, несмотря на нелёгкую военную судьбу, она была необыкновенно человеколюбива. А ещё ей были свойственны строгость и справедливость. Такой её запомнила не только я, но и все мы, соседи. А отношение к родителям! Она так заботилась о них, опекала всячески! Это редкие качества.
Но разговоры о войне, пережитом заходили у нас крайне редко. А если и возникали, то рассказы её были скупы. Я видела, что ей больно, и поэтому не настаивала. Очень её это печалило.
Людмила Чащина:
— Наше знакомство состоялось на лыжных соревнованиях. Был 1960 год, я тогда училась в 4 классе, но запомнила это. Именно Евдокия Антоновна приучила меня к спорту. Её сын учился в нашем классе, и Евдокия Антоновна часто приходила к нам, помогала решать проблемы, мирила поссорившихся. Да ещё и занятия спортом нас тесно связывали. Учителем она была строгим. Мы с ней ездили на соревнования. А ещё я пела в нашем поселковом хоре. Это был 8 класс. Прихожу однажды на занятие, а там Евдокия Антоновна. Так было здорово! Человеком она была требовательным, строгим и справедливым. Мы так уважали её за это! И слушались. Нам, школьникам, это пошло на пользу: было с кого брать пример. Она отличалась от других учителей. Для меня она была особенной.
Я не знала Евдокии Антоновны, но все с кем я общалась, рассказывали с ней большим уважением. А моя бабушка была рада, что я решила побольше узнать о таком человеке, как Демещенко. Светлая ей память.
Татьяна ЯКОВЕНКО, Холмовская средняя школа, 8 класс
