Итоги исторических «расследований» — о судьбах людей, родственных связях, истории объектов, причинах явлений — когда удается связать воедино множество разрозненных фактов и, как мозаику, сложить их в целостную картину, оказываются порой удивительными. Да и сам ход поисков часто не менее интересен, чем его итог.
Бабушка моего отца, которую он очень любил (я ее не застал), бывало, рассказывала в его детские годы истории из своей молодости, вспоминала забавные поговорки дореволюционного времени. Происходило это в городе Куйбышеве, нынешней Самаре, на рубеже 1940-1950-х годов. Один из рассказов был о том, как прабабушка с мужем (моим прадедом) зимой на санях ездили в гости в деревню к некоему «деду Нилу». В детском сознании отца смутно отложилось, что поездка та осуществлялась в западном направлении. Для прабабушки побудительным мотивом рассказа было ироничное описание обстоятельств и нравов деревенской жизни. Так, с ее слов, хозяин дома Нил в конце обеда приказывал горничной: «Мавра, неси пирожные!» Горничная приносила манную кашу. Это считалось у Нила пирожным. Путешествие не обошлось без приключения: на обратном пути из деревни прадед с прабабушкой заметили волков, преследовавших их сани. Решили за неимением иных средств отпугнуть волков огнем… спичек, но спички скоро закончились — сожгли весь коробок. Эта незатейливая история, без всякой привязки к конкретным времени и месту действия, походила на семейную легенду — жанр, в котором допустимы домысливания, приукрашивания, «сгущение красок». Однако общее представление о том, кем были прадед и прабабушка, подводило под этот рассказ определенную реальность.
В 2010 году, изучая в Российском государственном историческом архиве в Петербурге дворянское дело Жегаловых, я обнаружил, что на Смоленской земле Жегаловы жили с 1610-1620-х гг.
Выяснилось также, что в их роду был Нил Аполлонович Жегалов, который приходился прадеду двоюродным братом. Никаких других Нилов среди Жегаловых не отыскивалось, поэтому по всему выходило, что в рассказе прабабушки фигурировал именно этот Нил. Обратил на себя внимание тот факт, что весьма редкое имя — Нил — среди смоленских дворян (Жегаловых, Нахимовых, Лыкошиных) пользовалось популярностью. Видимо, на Смоленщине было распространено почитание подвизавшегося в XVI веке в молитвенных трудах в соседней Тверской земле преподобного Нила Столобенского. В частности, этот святой был почитаем в роду Нахимовых.
По найденным архивным документам стало известно, что Нил Аполлонович владел сельцом Ерютиным, где у него было 872 десятины земли, которые использовались под хлебопашество и сенные покосы. Имение перешло к нему после смерти отца — Аполлона Павловича. По всей видимости, оно досталось от Нахимовых, в качестве приданого за Евгенией Васильевной, урожденной Нахимовой, вышедшей замуж за отца Аполлона Павловича.
Стало быть, именно в Ерютино к «деду Нилу» и ездили мои прадед и прабабушка. Нил Аполлонович после смерти 28 марта (9 апреля) 1899 года своего бездетного дяди Ивана Павловича, последнего владельца родового жегаловского сельца Агибалово, но продавшего его в конце жизни, и строителя в Белом Береге Успенского храма, оставался на Смоленщине последним помещиком из потомков Павла Ивановича Жегалова и Евгении Васильевны, урожденной Нахимовой.
В архивном деле был обнаружен и уникальный документ — фотография. На ней запечатлен двухэтажный деревянный дом с покосившимися двумя входами. В левом нижнем углу снимка присутствует деревенская женщина в белом платке и белом переднике, рядом с ней — птица, похожая на индюка. Фото сделано, вероятно, осенью: деревья голые, при этом, кажется, много листвы лежит на земле. Фотография эта представляет собой лицевую сторону почтовой открытки. При этом она явно любительская. На обороте открытки имеется текст:
«Многоуважаемый Димитрий Павлович! Сердечно благодарю вас за память, поздравляю вас с наступающим днем Рождества Христова и желаю вам подольше послужить на просвещение российского юношества. Поцелуйте от меня Витю и присылайте его ко мне погостить. Любящий вас Н.А. Жегалов».
Приложенная к открытке пояснительная записка занимает лицо и оборот маленького формата листка. Автором записки, как указано в описи фонда отдела рукописей РГБ, выступает О.Д. Эльманович. Сразу можно предположить, что это дочь получателя открытки Дмитрия Павловича Эльмановича, служившего тогда директором гимназии в подмосковной Коломне, и что именно она передала открытку на государственное хранение, сопроводив своим пояснением. Содержание пояснительной записки таково:
«Ерютино — имение Аполлона Павловича Жегалова, в котором поселилась Мирра, выйдя замуж за Жегалова. Впоследствии Мирра переселилась жить в Белый, в дом своих родителей — Владимира Ивановича и Елены Павловны Лыкошиных.
Слева птичница Мавра, которую кто-то из родных задушил. Ее Нил Аполлонович похоронил в саду за домом. Нил Аполлонович стал владельцем Ерютина после смерти отца. Он владел имением вплоть до 1916 года, когда скоропостижно умер».
Содержание пояснительной записки добавляет и новые сведения об обитателях Ерютина. По тексту получается, что женой Аполлона Павловича (до сих пор сведения о ней нигде не попадались) была некая Мирра (Миропия), дочь «Владимира Ивановича Лыкошина и Елены Павловны». А.С. Грибоедова и В.И. Лыкошина не только связывала дружба, но и объединяло кровное родство: по роду Лыкошиных они приходились друг другу пятиюродными братьями. Так, рассказанная прабабушкой некогда в послевоенном Куйбышеве, за вечерним чаем в тесной комнатке коммунальной квартиры в качестве занятного анекдота маленькая история, через полвека развернулась в документально зафиксированную картину из жизни смолян XIX — начала XX века.
Андрей МАКАРОВ, город Москва
